В третьей части публикуемых фрагментов дневника Веры Никитиной описывается начало Туркестанской почвенной экспедиции 1914 года, которой руководил её муж, Василий Никитин. Пятого сентября Никитины и их спутники отправились из Мерва в глубь туркестанской пустыни.

Экспедиция начинается.

Туркестанский дневник вместе с фотографиями хранится в семейном архиве внучки Никитиных - Елены Чирковой. Выдержки из дневника «Фергана» публикует с любезного разрешения интернет-издания «Пермская трибуна». Первая часть, вторая часть.

5 сентября. Выезд из Мерва. Первый день экспедиции

Наконец мы выезжаем. Мне взяли лошадь и Казан-бая. Всего рабочих четверо и все разных народностей: киргиз, сарт, татарин и туркмен. Мне особенно нравится Байрам-Али - двоюродный брат Реджепа. Он сразу с нами не поедет, а догонит нас по дороге.

Идём на Серахс (посёлок на границе с Персией. – Прим. «Пермской трибуны»), день нынче жаркий. Всего состав нашего каравана: семь верблюдов, две лошади, ишак и шесть человек. Да, теперь нужно будет забыть обо всех благах культуры, об удобстве, чистоте и прочем. Это меня не устрашает, одно сомнение есть только - вынесу ли верховую езду по пескам и жару.

Василий и Вера Никитины. Туркестанская экспедиция 1914 года. Фото с сайта «Пермская трибуна»

6 сентября. Второй день экспедиции. Утро в степи

Где найти слова, чтобы передать всю прелесть ночи и утра в степи: какая это красота! Мы остановились в пяти верстах от Серахса, около арыка (оросительный канал). Всюду, куда ни взглянешь, ровная гладкая степь зеленовато-жёлтого цвета. Травы почти нет, но зеленеет везде растущая верблюжья колючка. На горизонте ни одной возвышенности.

Семь часов, и солнце взошло уже высоко — здесь оно удивительно быстро заходит и восходит. Только что была ночь и быстро-быстро начинается рассвет. Лежим в палатке и видим, как она окрашивается в розоватый цвет — значит, показались первые лучи солнца. Степь ожила, заговорила, идут караваны верблюдов, и странная оригинальная музыка получается от звучащих колокольчиков, слышен рёв скотины и своеобразные, похожие на всхлипыванье младенцев, возгласы ишаков.

Красавцы-верблюды, лошадь Чавча и ишак

Утро было холодное. Ночью я накрылась всем, что было, и всё же было прохладно. Теперь уж греет солнце. Напились чаю, поели каши. Теперь грузят наших красавцев-верблюдов. Удивительные это животные. Вчера много нам один доставил хлопот — никак не хотел «чокаться», то есть ложиться на землю. Им говорят «чок, чок, тр», и они ложатся. Иногда они кричат громко и пронзительно. Вот, наконец, они нагружены и выстраиваются стройным, внушительным рядом и начинают медленно и важно выступать, «колыхаясь, как в море челнок» (Цитата из стихотворения М. Лермонтова «Три пальмы»: «И шёл, колыхаясь, как в море челнок, Верблюд за верблюдом, взрывая песок». – Прим. «Пермской трибуны») — как это метко сказано!

Верблюды у водопоя. Фото Веры Никитиной с сайта «Пермская трибуна»

Верховую езду я, кажется, буду переносить хорошо — едем всё время шагом. Лошадь у меня (по кличке Чавча) удивительно апатичная, не может бежать. Вася пока чинно едет на ишаке под дамским зонтиком — вот получается картина, достойная кисти художника!

Походные условия

А как мы здесь едим! Я воображаю в таких условиях какую-нибудь брезгливую барыню. Что бы с ней было при виде того, как Гассан своими руками кладёт в суп коренья и моет чашки. А в воде, которую мы пьём, не стали бы и бельё полоскать. Но зато как здесь всё вкусно, какой воздух, какой природный простор, свобода — как дивно хорошо!

Привал

Наконец привал. Больше восьми часов шли не евши и не пивши под беспощадными лучами солнца. Оно прямо сжигает: сохнут губы, язык, горло, губы распухают. У меня немного из-под перчатки высунулась голая рука — так её буквально спалило. Лица у всех красные, распухшие, вид сосредоточенный — не слышно ни смешка, да и не до смеха тут. Часть дороги ехала на лошади, часть шла пешком. Ноги болят в коленях, просто не разогнёшь, когда слезаешь с лошади. Особенно трудно было часа в два — совсем было духом упала, но узнали от встречного каравана и по следам, что скоро будет колодец, и снова повеселела. Колодец! Когда остановимся, отдохнём, а главное, напьёмся. Боже, до чего хочется пить! Ни на что, кажется, не поменяла бы это благо — воду.

Спутники Никитиных. Фото Веры Никитиной с сайта «Пермская трибуна»

Джуша и его палава

Вот, наконец, дошли. Прямо нет терпения дождаться, когда разгрузят тюки. Достали яблоко. Как вкусно! Рабочие разводят огонь и кипятят воду, и скоро с невыразимым удовольствием мы пьём чай с сиропом! Пьём много. Рабочие тоже. Верблюдов пускают пастись, за ними присматривает Казан-бай. Гассан суетится и работает, как всегда, больше всех, раскладывает палатку, а Джуша готовит палаву — чем не плохой повар в своём белом одеянии. Правда не одна дама упала бы в обморок, увидев, какой чистоты его руки, но это не мешает тому, что палава удалась на славу, и мы с аппетитом её поели. Это очень вкусное блюдо: сверху рис, потом слой моркови и внизу говядина, всё это пропитано жиром. Джуша не лишён эстетики — украсил её сверху дырочками и осведомился: «Не очень тухлое мясо?». Так до вечера всё время проходит в приготовлении еды, распаковке и упаковке.

Вечер. Пустыня. Покой

Вечер опять спустился быстро. Пустыня приняла красноватые оттенки, потом зеленовато-жёлтые. Зажглась сначала одна яркая звёздочка, потом стемнело, и появились миллиарды звёзд. Их так много, как бывает у нас зимой в морозную ночь. Ясно виден Млечный Путь. Кругом нас видны костры также расположившихся на ночь караванов. Произведём метеорологические наблюдения и ложимся спать, так как уже хочется покоя. Какое я спасибо говорю мамочке каждый раз, как надеваю халат — здесь он пришёлся очень кстати.

Как-то странно думать, что где-то нет этого покоя, что где-то люди проливают кровь по вине тех, кто забыл о красоте мира. «О Боги!» Разве место под этим небом среди всей красоты Божьего мира — место раздорам?

Лагерь. Фото Веры Никитиной с сайта «Пермская трибуна»

7 сентября. Третий день экспедиции

Ночь была несколько теплее. Утром долго бились с верблюдами. Просто беда: то один не хочет чокаться, то другой. Вскакивают, сбрасывают тюки — еле в три часа погрузили. Ехали до четырёх часов. Я уж не слезала с седла — было жарко.

К нам присоединился Байрам-Али. Славный текин! Понятливый, хотя не понимает по-русски, но соображает быстро, подхватил меня с лошади. Очень симпатичны эти неиспорченные культурой дети природы.

Поход. Фото Веры Никитиной с сайта «Пермская трибуна»

8 сентября. Четвёртый день экспедиции. Степная идиллия

Остановились на такыре (форма рельефа, образуемая при высыхании засолённых почв в пустынях. – Прим. «Пермской трибуны») Ровная, как стол, поверхность — ни одного возвышения, только кустики. Первым делом, конечно, заварили чай. Напились, я стала готовить обед: суп вегетарианский и рисовый пудинг — и то, и другое вышло на славу. Как приятно есть на воздухе, расположившись за палаткой на ящиках, — кругом простор необъятный!

Вот какая-то птичка доверчиво подскакала прямо к печи — очевидно, ещё наивная и не предполагает, что ей могут причинить зло. Вот ящерица роется в песке, где выплеснули воду, уставилась на нас своими зелёными глазами. Верблюды пошли есть колючку, кормят и лошадей. И люди, и животные сейчас заодно — жуют.

Ночь

Ночью спала плохо. По дороге шли всё время караваны афганцев. Некоторые стада подходили совсем близко — боялась, как бы не украли чего, да, признаться, и их трусила, ведь это враждебное племя, и среди них много головорезов. Ночью несколько раз обходила палатку с фонарём и раз даже разбудила Гассана, чтоб он посмотрел верблюдов. Добудиться его оказалось делом нелёгким: он сначала долго мычал, пока пришёл в чувство.

9 сентября. Пятый день экспедиции. «Вредная змея»

Утро. Опять расположили свой лагерь в песках, верстах в двух от колодца с солоноватой водой, где напоили животных. Начали готовить чай. Кругом много нор больших и маленьких. Джуша сказал, что здесь есть большая нора, в которой живёт змея, забыла её название. Гассан рассказал, что это такая змея, которая притягивает людей, очень вредная, и поэтому Бог положил ей жить 700 лет, а потом налетает облако или вроде пыли и берёт её на небо, чтоб не вредила людям.

Наши

Напились чаю, стали хлопотать об обеде. Очень хорош мой повар Гассан: так сумеет приладить, что всё готовится, как в духовом шкапу. Готовили горох и шарлотку. Вечером болтали у костра с рабочими.

Красиво вечером, когда горит костёр. Наш лагерь: в центре палатка, кругом ящики, верблюды, лошади. Всё освещается отблеском костра. На небе горят звёзды. Тишина, только изредка раздаётся звук колокольчика — это идёт караван. Запищит сверчок, прокричит наш ишак Гомбе.

Байрам-Али рассказал, что давно-давно был у одного богача человек, который каждый день ел 40 баранов. А поводом к рассказу Байрам-Али послужил разговор, что киргизы — большие обжоры.

Привыкаешь к рабочим. Даже этот Казан-бай, с которым столько хлопот и у которого в голове «китты». Уж очень он глуп — никак не может справиться с верблюдами, за то и ругают его все и насмехаются.

Лошадь Чавча и ишак Гомбе. Фото Веры Никитиной с сайта «Пермская трибуна»

Ложная тревога

Среди ночи Вася вышел посмотреть, потом вернулся, взял фонарь. Я спрашиваю: «Что случилось?» — «Ничего». Но я чувствую, что дело неладно, так как он разбудил Гассана и Байрама-Али. Одеваюсь скорей, выхожу. Оказывается, ушли четыре верблюда. Вот беда! Уж не украли ли их? Вчера приходил пастух, который с нами всё разговаривал — не увёл ли он?

Байрам-Али, Гассан и Вася разошлись искать, а я сижу и прислушиваюсь беспокойно к их голосам. Господи, хоть бы нашлись! Вот слышу где-то далеко голос Васи — не нашёл ли? Действительно, через некоторое время он приходит — верблюды нашлись, и я опять засыпаю.

Продолжение следует

Подробнее читайте на fergana.agency ...

59 +