2017-9-8 09:37 |
Проблемы мигрантов и беженцев всегда были в центре внимания Международной Федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (МФОККиКП). Доступность медицинских услуг является одним из основных компонентов успешной социальной адаптации приезжих, считает глава регионального представительства МФОККиКП в России Даврон Мухамадиев.
Поэтому в России важным направлением деятельности этой организации в последние годы стали программы по доступу мигрантов к медицинской помощи, профилактике ВИЧ и других инфекционных заболеваний и улучшению системы медицинского страхования мигрантов.
Первого сентября миссия Даврона Мухамадиева в России подошла к концу. Он передал свои полномочия новому главе Кари Исомаа (Kari Isomaa), а сам отправился в Будапешт — помогать мигрантам теперь уже в Европе. «Гуманист по призванию», «человек, посвятивший себя облегчению страданий людей», «приходящий на помощь, когда другие помочь не могут» — так говорят о Давроне его друзья и коллеги. Таким экс-глава офиса МФОККиКП в Москве запомнился и многим работающим в России мигрантам, в решении проблем которых он принимал непосредственное участие.
В беседе с «Ферганой» перед отъездом из Москвы Даврон рассказал о том, почему в России иностранные работники стараются не обращаться в медучреждения; граждан каких стран обследуют на ВИЧ и туберкулез, а каких — нет; что делать трудовому мигранту, если ему отказывают в лечении, и о многом другом:
- Подытоживая 8-летний период вашего пребывания в России, можете ли вы сказать, какие изменения произошли за это время в сфере оказания медицинской помощи мигрантам?
- Вопросы здоровья мигрантов и их доступа к услугам официального здравоохранения для нас, Красного Креста, являются наиболее важными. Изменения в этих вопросах есть и, к большому сожалению, не только положительные. Из положительных изменений, в первую очередь — это то, что существенно повысилась грамотность или осведомленность мигрантов об их правах и обязанностях в сфере охраны здоровья. Например, по итогам наших исследований об отношении мигрантов к своему здоровью, мы были приятно удивлены, что более 80 процентов мигрантов знают о том, что такое туберкулез и ВИЧ, знают пути передачи, симптомы туберкулеза, а вот настороженность в отношении этих болезней пока страдает. То есть использование презервативов, регулярное флюорографическое обследование пока присутствует максимум в 45-50 процентах ответов, а значит — значительное число мигрантов все еще находятся в группе риска.
Вместе с тем, возросла политизация интерпретации вопросов здоровья мигрантов в прессе, что конечно не служит позитивным изменениям в этой сфере. Ведь чем больше дискриминирующей полемики будет в обществе и СМИ, тем больше мигрантов будут с опаской относиться к вопросам раннего обследования, диагностики и лечения.
В организационном плане, я бы с сожалением отметил решение о ликвидации ФМС. Да, в начале деятельности этой службы звучало очень много критики в ее адрес. Однако на наших глазах ФМС постепенно становилась более открытой структурой, активно выстраивающей диалог с гражданским обществом и международными организациями. Было создано и активно функционировало управление содействия интеграции, с руководством которого у нас сложились тесные рабочие, партнерские да и дружеские контакты. Удалось реализовать ряд интересных инновационных проектов, например, были созданы Общественные приемные Красного Креста при управлениях ФМС в Москве и Санкт-Петербурге. Ежегодно более 10 тысяч мигрантов имели возможность получить профессиональные консультации, в первую очередь, по вопросам здравоохранения.
Был очень интересным опыт сотрудничества в Оренбурге и Тамбове, где при нашей поддержке силами Российского Красного Креста в Центрах адаптации мигрантов проводились сессии по профилактике туберкулеза и ВИЧ, что оказалось очень востребованным. В один из визитов в этот центр я обнаружил, что аудитория наших слушателей заметно расширилась, так как мигранты центра (преимущественно мужчины) пригласили на эти сессии своих знакомых женщин — землячек, работавших в городе.
Именно при содействии ФМС мы получили доступ в один из крупнейших Центров временного содержания иностранных граждан в Сахарово, с которым сотрудничаем и по сей день. То есть в деятельности ФМС был достигнут баланс их контролирующих и интегрирующих функций. С передачей дел в МВД контролирующие функции заметно усилились, но пропала интегрирующая составляющая. Да, создано Агентство по делам национальностей, в ведение которого поручено ввести вопросы интеграции и адаптации, но у них нет реальных механизмов воздействия. И сразу виден негативный эффект. Больше стало рейдов МВД, облав, а интеграционный компонент так и не появился.
Для того чтобы выправить ситуацию, мы провели несколько семинаров и мастер-классов для СМИ на тему «Как правильно говорить о здоровье мигрантов» в различных регионах России, ведь именно СМИ формируют общественное мнение. После семинара журналисты даже самых одиозных изданий благодарили нас со словами: «Мы раньше и не думали, что эти наши фразы и высказывания так негативно влияют на обстановку в обществе».
Новый глава представительства МФОККиКП в России Кари Исомаа, председатель Российского Красного Креста Раиса Лукутцова и Даврон Мухамадиев
- На одном из мероприятий по вопросам доступа мигрантов к лечению туберкулеза вы говорили, что Россия – единственная в СНГ страна, где действует механизм депортации по медицинским основаниям, который не решает проблемы предотвращения распространения ВИЧ, туберкулеза и других инфекционных заболеваний. Это позиция Красного Креста? Удалось ли вам донести свои аргументы до коллег в госорганах, принимающих решения?
- Да, к сожалению, норма депортации в связи с ВИЧ и туберкулезом осталась лишь в России, несмотря на то, что имеются научно обоснованные данные о том, что депортация не влияет на эпидемиологическую обстановку. К примеру, выявляют в ходе медицинского осмотра ВИЧ или туберкулез у иностранного гражданина. Как только диагноз подтвержден, медицинское учреждение обязано известить Роспотребнадзор, а тот в свою очередь выносит решение о так называемом «нежелательном пребывании на территории России». Срок подготовки такого решения — от 2 до 6 месяцев, так как оно готовится только в центральном аппарате Роспотребнадзора, независимо от того, где выявлено заболевание — на Сахалине или в Калининграде. Затем данное решение направляется для исполнения в МВД (раннее в ФМС) по месту регистрации мигранта. За эти полгода мигрант может вообще уехать в другой регион — туда, где найдет работу.
На наш вопрос, что сотрудники полиции делают с решением Роспотребнадзора, как ищут этого мигранта, они отвечают, что такой армии инспекторов у них нет, и они просто в базе данных закрывают указанному лицу въезд в Россию. Получается, что мигранту закрывают въезд только после его выезда, и все это время он из-за страха депортации не получает должного лечения, продолжает представлять угрозу, прежде всего, для своего собственного здоровья и здоровья своего близкого окружения.
По данным миграционного центра Москвы, в 2016 году за патентом обратились более 420 тысяч человек, почти 4 тысячам из них поставили подозрение на туберкулез. Все они были направлены на более углубленное обследование, но на этом этапе «пропали» около 3 тысяч человек, и до туберкулезных диспансеров дошли лишь около 1 тысячи. У 100 из них туберкулез был подтвержден, и только 20 пришли лечиться. Вот вам следствие депортации — когда мигранты, чтобы избежать высылки из страны, уходят в тень от официального здравоохранения.
Поэтому позиция Красного Креста — исходить из медицинских, эпидемиологических, а не политических критериев. Так мы и аргументируем нашу позицию в органах здравоохранения, и за эти несколько лет она часто встречала понимание в официальных органах, хотя, конечно, не все чиновники ее разделяют. Недавно в поддержку нашей позиции появился еще один аргумент.
Как вы знаете, для граждан стран ЕАЭС, в том числе Белоруссии, Армении и Кыргызстана, снято требование о прохождении полного медицинского осмотра, поскольку им не нужно получать патент. Мы тут же задали вопрос: «А как быть с туберкулезом и ВИЧ из этих стран? Чем туберкулезный больной из Таджикистана, Узбекистана, Молдовы отличается от киргизского или армянского больного?» На этот вопрос чиновники нам не отвечают. Получается, что выдворение по причине болезни грозит только мигрантам из стран, не входящих в ЕАЭС. Где логика?
- То есть нужно не депортировать, а принуждать к лечению?
- Скорее мотивировать а не принуждать. Мы считаем, что выгоднее лечить больного, независимо от его национальности и гражданства, там, где выявили туберкулез, чем потерять его и усложнять тем самым и без того сложную эпидемиологическую обстановку.
Тем временем, 5 сентября министр правительства Москвы, руководитель столичного департамента здравоохранения Алексей Хрипун, говоря о ситуации с ВИЧ-инфицированными в столице, в интервью ТАСС высказался за депортацию мигрантов, у которых выявлен вирус: «Человек нездоров и является источником инфекционного заболевания, он не должен находиться на территории Российской Федерации. По-хорошему, выход один — депортация. Пока эта проблема не решена, но я вам скажу точно, мы к этому придем. Нет таких проблем, которые не решило бы московское правительство», - заявил Хрипун. - Но от представителей госорганов в России иногда можно услышать, что лечение мигрантов ложится бременем на федеральный и местные бюджеты.
- При поверхностном рассмотрении все выглядит именно так. Но при более глубоком изучении вопроса очевидно, что от своевременного лечения больных экономический эффект будет гораздо выше, чем от постфактум, депортация мигрантов. Лечение одного больного неосложненной формой туберкулеза стоит до 100 тысяч рублей, а туберкулезом с множественной лекарственной устойчивостью — до 2 млн. Один больной за год может заразить до 20 человек. Наши исследования показали, что каждые 100 рублей, вложенные в лечение больного туберкулезом в текущем году, экономят для следующего бюджета 700 рублей — вот вам и экономический расклад.
Я помню, как бывший глава ФМС Константин Ромодановский на сессии Межпарламентской ассамблеи СНГ заявил, что патенты от мигрантов за год пополнили бюджет страны на 70 миллиардов рублей или 1 миллиард евро, а мэр Москвы Сергей Собянин с гордостью отмечал, что доходы от патентов превысили доходы от нефтяных компаний в бюджет Москвы. А если мигранты приносят такой доход российской экономике, почему они не могут иметь право на охрану своего здоровья?
- Некоторые чиновники предлагают депортировать мигрантов сразу после выявления у них туберкулеза или ВИЧ.
- Если мигрант будет знать, что при выявлении того же туберкулеза его тут же депортируют, то он вообще не пойдет получать патент, а сразу уйдет в тень. Кто от этого выиграет — экономика, здравоохранение?
С ВИЧ ситуация еще более сложная. По общему числу лиц с ВИЧ, числу новых случаев и темпам роста инфекции Россия занимает первое место в СНГ и Европе. В России почти 1 млн лиц живут с ВИЧ, а это 50 процентов всех ВИЧ-инфицированных во всех странах Европы. При этом, по официальным данным, с 1985 года по 2015 год, то есть за 30 лет, в Российской Федерации было выявлено всего порядка 24 тысяч ВИЧ-инфицированных иностранных граждан. В других странах СНГ, кроме Украины, ситуация с ВИЧ более благополучная, то есть мигранты, например, из Центральной Азии, прибывают в Россию здоровыми, тут подхватывают инфекцию и везут ее на родину. А их еще и депортируют.
Есть хороший прецедент, дающий надежду на то, что депортация для лиц с ВИЧ будет снята, и еще раз доказывающий, что депортация основывается не на медицинских, а скорее политических аспектах. Два года назад Конституционный суд России постановил не применять процедуру депортации (выдворения) к лицам, живущим с ВИЧ и имеющим близких родственников в России. Соответственно, определенная часть ВИЧ-инфицированных уже находится под защитой этой правовой нормы.
Отмечу, что в течении уже нескольких лет мы предлагаем государствам СНГ ввести единый медицинский документ для мигранта — что-то вроде медицинского паспорта, в котором была бы указана вся информация о его обследованиях и диагнозах. На заседаниях министров здравоохранения СНГ российская делегация приводит массу аргументов против, так как понимает, что мигранты в большинстве своем приезжают здоровые и чаще заболевают тут, в России, из-за стресса, тяжелых бытовых и материальных условий, отсутствия постоянного полового партнера. Видимо, кто-то заинтересован, чтобы россияне думали иначе — что все опасные болезни исходят от мигрантов.
- Мигранты нередко жалуются на отказ в предоставлении экстренной медицинской помощи со стороны отдельных врачей или медучреждений в России. Что в таком случае вы посоветуете делать пациенту или его близким?
- К сожалению, нарушений со стороны лечебных учреждений в плане оказания медицинской помощи иностранным гражданам, становится не меньше, а даже больше. Руководители больниц под любыми предлогами отказывают мигрантам в оказании медицинских услуг, в том числе и экстренной скорой помощи, грубо нарушая этим законодательство страны. Недавно к нам поступила информация, что больному с тяжелой формой почечной недостаточности было отказано в экстренной помощи: скорая трижды приезжала и отказывалась забрать больного, ссылаясь на то, что у него нет миграционной карты. Разве это функция врачей — проверять наличие миграционки? В другом случае больному, находившемуся на аппарате искусственной вентиляции легких, выставили счет на миллион рублей.
Когда к нам поступают такие обращения, нам приходится вмешиваться, и в достаточно настойчивой форме разъяснять нормы законодательства главным врачам, причем зачастую достаточно авторитетных лечебных учреждений (не буду детализировать, исходя из принципов врачебной этики). И после наших вмешательств, как правило, помощь начинают оказывать в полном объеме.
Я рекомендую всем приезжим иметь под рукой «Правила оказания медицинской помощи иностранным гражданам на территории Российской Федерации», утвержденные постановлением правительства России от 6 марта 2013 года за №186, где в пункте 3 четко указано: «Медицинская помощь в экстренной форме при внезапных острых заболеваниях, состояниях, обострении хронических заболеваний, представляющих угрозу жизни пациента, оказывается иностранным гражданам медицинскими организациями бесплатно».
При этом в пункте 5 указанных «Правил», подчеркивается, что «скорая, в том числе скорая специализированная медицинская помощь оказывается иностранным гражданам при заболеваниях, несчастных случаях, травмах, отравлениях и других состояниях, требующих срочного медицинского вмешательства. Медицинскими организациями государственной и муниципальной систем здравоохранения указанная медицинская помощь оказывается иностранным гражданам бесплатно».
А если все равно отказывают в помощи, нужно немедленно предавать огласке каждый такой случай.
- Я была свидетельницей того, как вы давали номер своего мобильного телефона мигрантам и просили их звонить в случае возникновения каких-либо проблем. Как у вас, регионального главы такой крупной международной организации, хватало времени на участие в судьбах отдельных людей?
- Для меня не является чем-то необычным и сверхъестественным, когда я лично, да и вся организация, принимаем участие в судьбе каждого нуждающегося. Ведь в этом и есть сущность Красного Креста. Мы стараемся помочь не каким-то абстрактным массам людей, а конкретному человеку, который оказался в тяжелой, порой безвыходной, ситуации. Это наш долг, наша обязанность, и я никогда не задумывался о том, нужно ли помочь тому или иному человеку, оставить ли свой номер телефона.
- Расскажите самый пронзительный случай, связанный с мигрантами, который вам запомнился.
- Случаев можно привести множество, но мне особенно запомнилась одна драматичная ситуация. Позвонили коллеги из узбекской диаспоры и сообщили, что гражданка Узбекистана лет 19-20 родила в роддоме города Люберцы. Ребенок родился тяжелым, находился в кювезе на аппарате искусственного дыхания. А женщине врачи сказали, что, пока не заплатишь, ребенка не отдадим и справку о рождении не выпишем. Молодая мама рыдала в трубку, очень переживала за малыша — что без денег за ним не будут ухаживать, прислала нам фото — ребеночек бледный, с дыхательной трубкой в носу.
Мы запросили подробную выписку и счет на 30 тысяч рублей, выставленный роддомом. Направили туда запрос, я лично позвонил главврачу — она что-то попыталась объяснить, а после наших аргументов сказала, что никаких денег с роженицы не требовали, мол, мамаша сама захотела платно лечиться. Нас заверили, что все мероприятия по выхаживанию младенца проведут в полном объеме. Каково было мое удивление, когда буквально через неделю позвонила радостная мама и прислала фото ребенка в своих объятиях при выписке — с розовыми щечками, крепенького. Когда видишь результаты своего труда и счастливые лица родных — это высшая награда для меня как для врача и сотрудника Красного Креста.
Даврон Мухамадиев работает в Международном движении Красного Креста и Красного Полумесяца 25 лет. Выпускник Таджикского государственного медицинского института имени Абуали ибн Сино. С 1992 по 2005 год работал в Обществе Красного Полумесяца Таджикистана, где осуществлял координацию масштабных операций по оказанию гуманитарной помощи внутренне перемещенным лицам и беженцам в результате гражданской войны в Таджикистане и вооруженного конфликта в Афганистане. Затем руководил программами КК в Судане, странах Центральной Азии, Венгрии. В сентябре 2009 года был назначен руководителем программ, а затем — главой регионального представительства МФОККиКП в Москве. Доктор медицинских наук, член Нью-Йоркской Академии наук, лауреат Госпремии Таджикистана в области науки имени Исмоили Сомони
- Пару лет назад вы говорили о планах открыть поликлинику в Московской области, в которой будут лечиться мигранты. Эти планы остались нереализованными? А вообще, как вы считаете, нужно ли создавать какие-то специализированные медучреждения для мигрантов — не будет ли способствовать такой подход сегрегации общества на своих и чужих?
- Конечно, ни в коем случае нельзя допускать, чтобы школы, больницы и другие заведения были отдельными для мигрантов. Идея медучреждения, о котором шла речь, заключалась в другом: создать клинику, которая будет обслуживать всех вне зависимости от цвета кожи, статуса и паспорта. У Общества Красного Полумесяца Ирана, например, по всему миру 22 такие клиники, и будем надеяться, что переговоры Российского Красного Креста с властями по этому вопросу будут успешными.
- Исходя из вашего опыта общения с мигрантами, как бы вы расположили страны Центральной Азии – Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан – по уровню домиграционной подготовки граждан? Из каких стран люди приезжают более подкованными, в частности, в медицинских вопросах?
- Что касается уровня домиграционной подготовки мигрантов, то думаю, что с учетом знания русского языка и других преференций киргизские мигранты более адаптированы. Затем идут Таджикистан и Узбекистан. Информированность в вопросах здоровья, как я уже отметил, несколько возросла, хотя она по-прежнему оставляет делать лучшего. Но центров подготовки мигрантов в странах-донорах не хватает.
Красный Крест всегда активно участвует в работе по информированию мигрантов. Хочу привести в пример нашу совместную с российским Фондом «СПИД Инфосвязь» инициативу. В рамках проекта помощи странам Центральной Азии и Кавказа в Таджикистане при участии российского финансирования создано и функционирует 2 центра домиграционной подготовки на базе отделений Общества Красного Полумесяца Таджикистана — в городе Душанбе и Курган-тюбе. Таких центров в каждой стране исхода мигрантов должно быть минимум 20 или 30.
- Сегодня о мигрантах в России чаще говорят, как об источнике проблем, угрозе безопасности и так далее. Реже можно услышать о миграции как о положительном явлении. Насколько такой подход соответствует действительности?
- Как я уже отметил, даже чиновники не скрывают экономическую выгоду от миграции. Другой вопрос в том, что тема миграции слишком политизирована: в угоду политической конъюнктуре ее то излишне драматизируют, то, наоборот, замалчивают. Если убрать эту политизацию, то оптимальные пути решения миграционных проблем очень быстро найдутся. Мы называем это политической волей — больше ничего не нужно.
- С какими чувствами вы покидаете Россию? Что вам дал опыт работы в этой стране?
- Завершая миссию в России, хочу обратиться со словами большой признательности ко всем коллегам, сотрудникам и добровольцам Российского Красного Креста, партнерам в государственных и общественных организациях. Я уезжаю из России с чувством удовлетворенности, что мой труд был востребованным, нужным для конкретных людей. К сожалению, за 8 лет моей работы было немало чрезвычайных ситуаций, которые потребовали от меня, от всей нашей команды огромной мобилизации усилий для оказания помощи пострадавшим, в частности, при аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, масштабных наводнениях на Дальнем Востоке, в Сибири, на юге России и Северном Кавказе. Большой проверкой на прочность для Красного Креста стал многолетний кризис в Сирии и соседней Украины и связанные с этим массовые потоки вынужденно перемещенных лиц.
За эти годы на качественно новый уровень поднялся наш диалог с правительством России, что позволило развить наше сотрудничество в самых разных сферах — не только по российской проблематике, но и по глобальной гуманитарной повестке дня, в которой Россия является важным игроком. За период моей работы мы организовали 5 визитов нашего руководства: визит президента Федерации, 4 визита наших генеральных секретарей — нынешнего и предыдущего, в ходе которых был проведен ряд встреч на высшем уровне.
- Что для вас представляло самую большую сложность в работе здесь, и что помогало преодолевать трудности?
- В географическом плане в самом начале миссии мне непросто далось восприятие масштабов России и ее административного устройства. Для меня — уроженца Таджикистана, маленькой по сравнению с Россией страны, население которой меньше населения Москвы, и всю территорию можно пересечь на машине за сутки — сложность представлял механизм принятия решений и особенности социальной ситуации в каждом регионе.
За время своей работы я посетил 51 регион России, в ряде из них я был по несколько раз, что дало мне уникальную возможность ознакомиться с природой, культурой и особенностями каждого региона. Россия — уникальная во всех отношениях страна, и ее главное достояние — многонациональный состав, обилие культур, традиций и обычаев — важно и нужно сохранять и укреплять. Наверное, этот интерес к познанию этой необъятной страны и помогал мне преодолевать объективные трудности.
Еще со школьных времен мне очень нравилось стихотворение Тютчева:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Но только когда попадаешь в Россию, живешь в этой стране, начинаешь понимать смысл этих строк. У меня здесь остается много друзей, коллег, поэтому мысленно я не покидаю Россию и уверен, что мы продолжим нашу работу на благо тех, кому наша помощь необходима.
- Спасибо за беседу. Удачи вам на новом месте.
Беседовала Нигора Бухари-заде
.
Подробнее читайте на fergana.agency ...
